- Шамиль Загитович, вы недавно вернулись из Ливана, где продолжают существовать очаги политического конфликта. Что происходило в стране?

- Если говорить о фактуре, то речь идет о следующем. В ночь с 6 на 7 мая прозападное правительство Фуада Синьоры попыталось совершить ползучий переворот. В течение трех последующих дней происходили спорадические стычки в Бейруте, внутри друзской и суннитской общин, которые наши СМИ выдавали за противостояние Хезболлы с силами правопорядка. Но фактически же ситуация в стране совместно контролировалась армией и Хезболлой.

- Что спровоцировало очередной виток напряженности в Ливане?

- После войны 2006 года, где Хезболла фактически одержала победу над Израилем, в Ливане установилось относительное равенство сил. С одной стороны в парламенте страны большинство занимала прозападная коалиция во главе с Саадом Харири, а с другой – резко усилились влияние и авторитет Хезболлы и других патриотических сил. Все это создало посылки равновесия, которое не давало возможности предпринимать определенные политические шаги. Например, в прошлом году, когда истек срок действия полномочий президента Лахуда, страна не могла выбрать нового президента. Поэтому чтобы перейти в контрнаступление, правительство приняло два провокационных решения: а) начать демонтаж новой военной телекоммуникационной системы Хезболлы, б) снять с поста руководителя службы безопасности бейрутского аэропорта, представителя Хезболлы.

Как известно, в Ливане существует особая политическая структура. Здесь посты распределяются в соответствии с принадлежностью к тем или иным этноконфессиональным группам. В частности, президентом может быть только христианин-маронит, премьером – мусульманин-суннит, председателем парламента – мусульманин-шиит. По такому принципу распределяются должности и далее в госаппарате.

Появление этих двух решений Хезболла восприняла как объявление войны. На следующий день, 8 мая, последовали соответствующие действия, в частности, фактическое взятие под домашний арест Саада Харири и Валида Джумблата. Последний, будучи руководителем друзской общины, фактически руководил правительством вместе с Синьорой, именно он настаивал на этих решениях. А Джумблат является той фигурой, на которую сделал основную ставку Запад, прежде всего США, Франция и Израиль.

- Выходит, Запад стоял за попыткой этого переворота, но зачем ему это нужно?

- Дело в том, что сейчас для Запада кардинально ухудшается ситуация в Ираке. И начав эту авантюру в Ливане, Запад, в первую очередь, США, Франция и Израиль, хотели отвлечь внимание Сирии и Ирана от иракских и палестинских событий, добившись, пусть и временного, но все же перелома в негативных для себя тенденциях во всем регионе…

К большому неудовольствию Запада, к утру субботы ситуация уже окончательно была взята под контроль армией и Хезболлой, между которыми существует негласная координация. Когда стало понятно, что попытка переворота провалилась, находящийся под домашним арестом Валид Джумблат публично признал свою вину в том, что давил на правительство, чтобы оно приняло эти два провокационных решения. Он заявил, что берет всю полноту ответственности за произошедшее на себя. Одновременно выступил Фуад Синьора и заявил, что правительство отменит злополучные решения. Но руководители Хезболлы заявили, что этого уже не достаточно. Сейчас создалась благоприятная ситуация для возвращения Хезболлы в правительство и выполнения одного из требований движения об увеличении в нем числа министров, представителей сил сопротивления. Фактически начавшиеся переговоры в Дохе посвящены этим вопросам.

- А почему ливанская армия вообще пошла на сотрудничество с Хезболлой?

- Потому что по своему военному потенциалу Хезболла намного сильнее, чем ливанская армия. Но самое главное, армия при Мишеле Сулеймане – командующем ливанской армией – преодолела внутренние межконфессиональные различия, которые грозили расколоть ее в случае начала столкновений между конфессиональными группами в стране. Маронитское руководство – генералы Мишель Аун и Мишель Сулейман – не хотели и не могли этого допустить. Поэтому сотрудничество между армией и Хезболлой в этом смысле продолжалось.

В свою очередь Хезболла в последние полгода очень сильно укрепляла отношения с армией. Главнокомандующий Мишель Сулейман выдвинут на пост президента Ливана именно Хезболлой.

- Означает ли это, что конфликт между суннитским правительством и Хезболлой носит конфессиональный характер?

- Абсолютно нет. Сейчас в Ливане существуют две коалиции, которые перешли межконфессиональные грани. Например, в коалицию так называемой "кедровой революции", которую возглавляет Саад Харири, входит часть маронитов, во главе с Самиром Джаджаа, определенная группировка суннитов, часть армян, часть друзов. В то же время на стороне Хезболлы выступает часть суннитов во главе с Салимом Хосом, часть друзов во главе с Арсланом Талалом и часть алавитов. Эти коалиции надконфессиональные, интересы, объединяющие входящие в них группы, лежат в рамках определенных политических стратегий. Поэтому этот конфликт – чисто политический, в котором отражается весь спектр региональных противоречий, и одновременно – глобальный конфликт между Западом и патриотическими прогрессивными силами в этом регионе.

- Но вы же сами сказали, что шииты требуют увеличения своего состава в правительстве...

- Этого требуют не шииты, а блок. Мудрость Хезболлы проявляется в том, что она постоянно говорит не о шиитском представительстве, а о силах сопротивления израильской агрессии. Межконфессиональные отношения уходят при этом на второй план.

Вы правы в том, что Хезболла добилась того, чего не добились остальные политические силы. Она консолидировала шиитскую общину. Все конкурирующие группировки, например, очень влиятельное еще 15 лет назад шиитское движение "Амаль", фактически в шиитской корпорации не действуют.

- Расскажите поподробнее о Хезболле. Как получилось так, что именно Хезболла нанесла поражение израильской армии?

- Хезболла – представитель принципиально нового типа организаций, которые действуют на Ближнем Востоке. Аналогично ХАМАС. Это и политическая, и военная, и социальная организация, и организация, которая придерживается внешнеполитических сил. В противоположность классическим арабским армиям, она оказалась эффективной в борьбе с Израилем. У Хезболлы высокий уровень конспирации, очень хорошая разведка и контрразведка. Она поддерживает тесные связи с Ираном и Сирией. По качеству вооружения Хезболла на 2-3 порядка превосходит ливанскую армию. Существует негласная координация действий между Хезболлой и ливанской армией: армия отвечает за внутреннюю безопасность, чтобы не допустить столкновений между кланами, а Хезболла взяла на себя ответственность за противостояние Израилю. Приведу пример. Сразу после войны 2006 года, когда многие ливанцы в результате израильских бомбежек лишились крыши над головой, домашней утвари и т.д., Хезболла заявила, что возместит весь ущерб, который нанес Израиль. И свои обещания она выполнила. Причем, не только по отношению к шиитам, но и к суннитам, маронитам, православным и т.д. Поэтому я еще раз хочу подчеркнуть, что Хезболла – принципиально новый вид организации, аналогов которой, помимо Талибана и ХАМАСа, в мире практически нет.

- Не кажется ли вам, что ахиллесовой пятой Хезболлы является как раз то, что она взяла на себя часть государственных функций и позиционирует себя как государство в государстве. Долго ли может продолжаться такая ситуация?

- Я прошу прощения, но это западная позиция. Что такое ливанское государство? Это определенное согласование функций, возможностей, действий между различными кланами. Ливан, с точки зрения Хезболлы и других сил сопротивления, это страна, которая участвует в сопротивлении Израилю. Это – точка зрения не только шиитов и суннитов, но и большей части маронитов, православных, армян, друзов. То, что Хезболла выполняет некоторые внешнеполитические и военные функции, есть результат юридического согласования, в том числе и с государственными институтами. Хезболла не отбирала эти функции у государства. То, что Хезболла выполняет эти функции, на самом деле, есть элемент укрепления ливанской государственности, ливанской нации. Представьте себе, что в стране абсолютную победу одержали прозападные силы, и она вышла из рядов сопротивления Израилю. Это обязательно приведет к началу внутренней гражданской войны, Ливан может вернуться к ситуации 1970-х годов, когда часть внутренних сил – фалангисты и некоторые другие – были на стороне Израиля, воюя против своих соотечественников. Поэтому я повторяю: то, что Хезболла является особым политическим феноменом в Ливане, это результат согласования на личностном и элитном уровне внутри ливанского общества.

- Какое место занимает ХАМАС в политической структуре Ливана?

-ХАМАС представляет палестинцев. Абсолютное большинство из них, более 90%, – не граждане Ливана. Главная задача ХАМАС заключается в том, чтобы палестинцев не вовлекли во внутриливанские разборки. Кстати, во время недавних событий были опасения, что ряд определенных радикальных суннитских экстремистов пойдет в палестинские лагеря, для того чтобы представить ситуацию как столкновение между суннитами и шиитами, вовлечь в нее палестинцев. Одна из задач ХАМАС заключается в том, чтобы не допустить этого. Сирия и Ливан – это страны, в которых палестинцы более-менее нормально себя чувствуют в плане безопасности. Любая гражданская война в первую очередь ударит по палестинцам.

- Какова роль Сирии в конфликте?

- Этот конфликт, также как и иракский, как противостояние Сирии и Израиля, палестино-израильский конфликт - суть элементы одного общего конфликта. Безусловно, сирийцы оказывают негласную поддержку силам сопротивления, но официально они подчеркнуто не вмешиваются в ливанские события.

- Парадокс заключается в том, что после ухода Сирии ситуация в Ливане для США и Израиля только ухудшилась?

- Объективно вы правы, это парадокс. Ситуация показывает, что проблема с информацией, агентурой, квалифицированными кадрами для Израиля и США достаточно сложна. Поэтому они делают все больше ошибок в арабском и мусульманском мире. Когда экс-главе ЦРУ Портеру Госсу впервые предложили занять этот пост, он отказался, аргументировав это тем, что в нынешней непростой для США ситуации директором ЦРУ должен быть тот, кто знает арабский или, по крайней мере, персидский язык. Согласитесь, интересная и очень показательная аргументация.

Что касается Ливана, то здесь Запад исходил из того, что после убийства Рафика Харири и кедровой революции 2006 года наступит перелом в ситуации: прозападные силы одержат однозначную победу, а Сирия и Хезболла будут выкинуты из страны. Это говорит о том, что реального расклада сил в Ливане у американцев и израильтян нет. Это, кстати, подтверждает и война 2006 года. Израиль пошел на бомбардировки, убил свыше 600 ливанских детей, но так и не добился укрепления прозападных позиций. Наоборот, даже те силы, которые достаточно лояльно относились к Израилю внутри ливанского общества, прониклись ненавистью к нему.

- Какую позицию, на ваш взгляд, должна занимать Россия в отношении ливанской проблемы?

- Во-первых, руководству страны необходимо проявлять осторожность в связи с наличием угрозы спонтанного вовлечения России в ливанский конфликт. Я думаю, что новое обострение ситуации в Ливане может случиться еще осенью.

Во-вторых, мы должны исходить из того, что после ноябрьских выборов США выработают-таки единую западную стратегию в отношении исламского мира, и в частности, Ливана. Поэтому России нужно будет выработать свою альтернативную стратегию.

И, в-третьих, судя по нашей прессе, можно сказать, что в России, как и в США, отсутствует представление о том, что и как реально происходит в Ливане. Из того, что у нас пишут, 90-95% – это дезинформация, причиной которой является то ли отсутствие профессионализма, то ли сознательная дезинформация со стороны просионистских кругов.

Беседовал Анвар Шарипов