serge, да ладно, ладно.. со всеми бывает
меня часто за мужчин принимают, из-за аватарки видимо
ну та.. что щас баннером для сайта служит...
на ней же мужчина)))

правда девушки по этой картинке думают, что собсснона ней женщина изображена)))

на студенческом форуме прикалывались... че-тосмеялись..
я грю "я пацталом... а ногами печатать не научилась еще..."
другая девушка "ну и прально... негоже даме в парандже ногами по клавиатуре..."

При нашей встрече как раз читался азан.
- Пойдём со мною в мечеть, сегодня пятница, - сказал я.
Из-за отклонения моих прошлых предложений:
- Ты же знаешь, что я не посещаю мечеть, - сказал он.
- Знаю, - ответил я. – Но мне интересно узнать причину.
- Я и сам не знаю, просто не получается, - проговорил он. – Возможно, воздействует и окружение. К тому же мятые брюки с обвисшими коленами вызывают у меня стеснение.
Я невольно рассмеялся:
- Ты, наверное, шутишь. Кто же по этой причине отказывался от посещения мечети?
- Я говорю правду. Ты же знаешь мой отношение к одежде и, особенно, к одежде зелёного цвета.
Действительно, одеваемые им платья, которые он постоянно держал в ухоженном виде, были в зелёных тонах и удивительно красивыми.
- Хорошо, но ты на протяжении всей своей жизни так ни разу и не побывал в мечети?
- В детстве бывал несколько раз с дедушкой. Однако же теперь не думаю, что пойду туда вновь.
Произнесённое им меня крайне встревожило и заставило сожалеть о моём любопытстве. Вскоре мы распрощались.
Спустя два месяца после нашего разговора я прослышал, что он в мечети, и тут же направился туда. Он находился во дворе мечети перед первым рядом и снова в зелёном.
Я медленно приблизился к нему и шёпотом сказал:
- Ты же не собирался приходить в мечеть?
Однако он не издал ни единого звука, потому что лежал в гробу, накрытом зелёным покрывалом

Это было не то бодрствование, не то сон: я очутилась в комнате. Там не было ничего особенного, разве что стена, покрытая маленькими пронумерованными ящиками, подобно картотеке, которая обычно бывает в библиотеке, где есть списки с указанием автора книги или темы в алфавитном порядке. Но эти файлы, которые простирались от пола до потолка, и казалось, были бесконечны, имели иные названия. Когда я подошла ближе к стене с ящиками, первый ящик, привлекший мое внимание, назывался: "Люди, которые мне нравились". Я открыла его и начала просматривать карточки. Я быстро закрыла его, и была шокирована тем, что узнала все имена, написанные на каждой карточке.
И тут я сразу поняла, где нахожусь.
Безжизненная комната с маленькими ящичками являлась каталоговой системой моей жизни. Здесь были записаны действия моего каждого момента, большие и малые, в такой подробности, что даже в голове не укладывалось. Чувство удивления и любопытства, смешанное с ужасом, перемешивалось во мне по мере того, как я начинала открывать ящики наугад и изучать его содержимое. Некоторые вызывали радость и приятные воспоминания; другие - чувство стыда и сожаления - с такой интенсивностью, что я даже оборачивалась, чтобы убедиться, не подсматривает ли кто. Ящик под названием "Друзья" стоял рядом с ящиком, помеченным как "Друзья, которых я предала". Названия были самые разные: от земных до совершенно странных: "Книги, которые я прочла", "Ложь, которую говорила", "Утешение других", "Шутки, над которыми я смеялась". Некоторые были почти смешными по точности своей формулировки: "То, за что я кричала на своего брата".Читая другие названия, мне было не до смеха: "Поступки, совершенные в момент гнева", "Когда я грубила своим родителям". Я не переставала удивляться содержанию. В некоторых ящиках было даже больше карточек, чем я ожидала. Иногда меньше, чем мне хотелось бы.
Я была поражена таким громадным объемом своей жизни. Возможно ли то, что за свои 25 лет у меня было время написать все эти тысячи, или даже миллионы карточек? Но на каждой карточке была правда. Каждая была написана моим почерком. На каждой стоит моя подпись. Когда я выдвинула ящик с надписью "Песни, которые я слушала", я увидела, что количество карточек было неисчислимо по своему содержанию. Они плотно стояли друг к другу, и им не было конца. Я закрыла ящик, от стыда, не столько из-за жанров музыки, а скорее из-за огромного количества потерянного времени.
Когда я подошла к ящику с названием "Похотливые мысли", по моему телу пробежал холодок. Я выдвинула ящик лишь на сантиметр, не желая смотреть количество карточек, и вытащила одну карточку. Я вздрогнула от такого детального описания. Мне стало дурно от мысли, что такие моменты записываются.
Почти звериная ярость пробудилась во мне. Меня одолевала лишь одна мысль: "Никто никогда не должен видеть эти карточки! Никто не должен заходить в эту комнату! Мне надо уничтожить все это!" В бешенстве я дернула ящик на себя. Размер ящика уже не имел значения. Мне нужно освободить ящик и все сжечь. Но когда я брала его и била об пол, я не могла вытряхнуть ни одной карточки. Я впала в отчаяние и вытащила карточку и обнаружила, что она была крепкой, как железо, когда я хотела ее порвать. Сраженная и абсолютно беспомощная, я поставила ящик на место. Прислонившись лбом к стене, я с сожалением вздохнула.
И тут я увидела это: заголовок - "Время, затраченное на изучение Ислама и чтения Корана". Ручка ящика была ярче, чем все остальные, новее и он был почти не тронут. Я потянула за ручку и маленький ящик, не более 7-ми сантиметров длиной оказался у меня в руках. Там было так мало карточек, что их можно было сосчитать по пальцам. И количество времени, затраченное мной на изучение об Аллахе, понимание Его Таухида, учение правильной исламской Акиды - время, затраченное на все это, было настоль мало, что мне стало стыдно...
И тут я начала плакать навзрыд. Так сильно, что я почувствовала боли в желудке и начала содрогаться. Я упала на колени и продолжала плакать. Я плакала от стыда, от переполняющего меня стыда... Ряды пяти полок кружились перед моими заплаканными глазами. Никто, никогда не должен знать об этой комнате.
Я должна запереть ее и спрятать ключ...

Девушка обернулась к нему и, как бы отвечая на его взгляд, который она странным образом почувствовала, неожиданно кивнула ему в свою сторону и быстро завернула к лавкам торговцев шелком. И будто завороженный, мужчина вмиг потерял рассудок.

Тщетны были попытки перебороть отчаянно охватившее его чувство. Он судорожно перебирал в голове одну за другой причины, пытаясь убедить себя не следовать за незнакомкой.

«Разве уже не время молитвы?» - говорил он себе. Но все было кончено, и он поспешил за ней.

Он быстро шел за девушкой, обходя многочисленные ряды торговцев, тяжело дыша от напряжения и боясь упустить ее из виду. Женщина же устремлялась вперед, но у каждого поворота делала небольшую паузу, чтобы он не упускал ее из виду.

Вдруг она резко обернулась к нему. На секунду мужчине показалось, что он заметил ухмылку на ее лице, сквозь вуаль, закрывающую ее лицо. «Показалось», - промелькнуло в его голове. А девушка опять пустилась в путь.

Мужчина был невменяем. «Кто же она? Дочь состоятельных родителей? Что ей нужно?», - думал он, ускоряя шаг.

И так она вела этого мужчину, подыгрывая его страстям. Временами он почти мог ухватить ее, но девушка вновь ускользала и практически пропадала из виду.

Так они миновали шелковые ряды, оружейные магазины, торговцев маслом и кожей. Рынок остался позади. Все дальше и дальше мужчина и девушка удалялись от места встречи.

В нем немного стало созревать подозрение на ее счет. «Может, она сумасшедшая?» - подумал он. А девушка все вела его и вела. Так они почти достигли пригорода.

Какие-то 20 метров разделяли их, когда он уловил взгляд девушки, который приглашал его последовать за ней: она открыла большую бронзовую дверь, ведущую в древнею гробницу, и вошла в нее. В какой-то момент было видно, что он призадумался, идти ли ему за ней. Но… мужчина все-таки не в силах был повернуть обратно и устремился за ней следом.

Внутри, как ему стало видно через некоторое время, был лестничный пролет, который вел на первый этаж. Он поспешил спуститься по нему. Вскоре мужчина обнаружил себя в большой и просторной комнате, напротив двери которой восседала на богато убранном ложе та самая женщина, все так же во всем черном, с покрытой головой и закрытым лицом.

«Обернись и посмотри на дверь, - почти приказала она ему немного кокетливым тоном, - и принеси ключи». И он сделал то, что просила незнакомка, ожидая ее нежности.

Однако неожиданно девушка пренебрежительно рявкнула: «Выкинь это!» Луч осознания забрезжил в мозгу мужчины и, казалось, что понимание пришло к нему. Эту нерешительность заметила даже незнакомка: «Давай! - захохотала она. - Разве ты не пропустил молитву, последовав за мной?» Он молчал.

«Время вечернего намаза уже почти прошло, - с насмешкой шептала ему девушка. - Чего ты медлишь? Кидай! Ты разве не хочешь мне угодить!?» И он, словно не владея собой, протянул свою руку над колодцем, лишь наблюдая, как ключ летит на дно.

В определенный момент зловещее чувство родилось в груди мужчины, он готов был кричать и растерзать кого угодно. Однако и после этого никаких действий не последовало. Сначала он удивился, потом ужаснулся, а затем… понял.

«Теперь настало время увидеть меня», - сказала она на это, скидывая покрывало. Неожиданно он увидел, что под ним скрывалась отнюдь не вожделенная молодая девушка, а ужасно безобразное, отвратительное до тошноты лицо порочной старухи, на которой не было живого места от морщин и шрамов.

«Смотри на меня внимательней! - сказала она. - Меня зовут Дунья. Я - дольный мир, который ты искал. Я твоя возлюбленная. Ты потерял рассудок, следуя за мной, и вот мы встретились! В твоей могиле. Разве не этого ты хотел? Добро пожаловать!»

И она все смеялась, и смеялась, пока ни превратилась в комок пыли. Тогда факелы начали затухать один за другим. И настала тьма.

Ложь... По дороге шла девушка, прекрасная, как фея. Вдруг она заметила, что следом за ней идёт мужчина. Она обернулась и спросила:
— Скажи, зачем ты идёшь за мной?
Мужчина ответил:
— О, повелительница моего сердца, твои чары столь неотразимы, что повелевают мне следовать за тобой. Про меня говорят, что я прекрасно играю на лютне, что посвящён в тайны искусства поэзии и что умею в сердцах женщин пробуждать муки любви. А тебе я хочу объясниться в любви, потому что ты пленила мое сердце!
Красавица молча смотрела некоторое время на него, потом сказала:
— Как ты мог влюбиться в меня? Моя младшая сестра гораздо красивее и привлекательнее меня. Она идёт за мной, посмотри на неё.
Мужчина остановился, потом обернулся, но увидел только безобразную старуху в заплатанной накидке. Тогда он ускорил шаги, чтобы догнать девушку. Опустив глаза, он спросил голосом, выражающим покорность:
— Скажи мне, как ложь могла сорваться у тебя с языка?
Она улыбнулась и ответила:
— Ты, мой друг, тоже не сказал мне правду, когда клялся в любви. Ты знаешь в совершенстве все правила любви и делаешь вид, что твоё сердце пылает от любви ко мне. Как же ты мог обернуться, чтобы посмотреть на другую женщину?

Жил-был один очень темпераментный мальчик. И вот однажды его отец дал ему
мешочек с гвоздями и наказал каждый раз,когда мальчик не сдержит своего
гнева, вбить один гвоздь в столб забора. В первый день в столбе было 37
гвоздей. На другой неделе мальчик научился сдерживать свой гнев, и с каждым
днем число забиваемых в столб гвоздей стало уменьшаться. Мальчик понял, что
легче контролировать свой темперамент, чем вбивать гвозди. Наконец пришел
день, когда мальчик ни разу не потерял самообладания. Он рассказал об этом
своему отцу и тот сказал, что на сей раз каждый день, когда сыну удастся
сдержаться, он может вытащить из забора по одному гвоздю. Шло время, и
пришел день, когда мальчик мог сообщить отцу о том, что в столбе не осталось
ни одного гвоздя. Тогдаотец взял сына за руку и подвел к забору: Ты неплохо
справился, но ты видишь,сколько в заборе дыр? Он уже никогда не будет таким
как прежде. Когда говоришь человеку что-нибудь злое, у него! остается такой
же шрам, как и эти дыры. И не важно, сколько раз после этого ты извинишься -
шрам останется. Словесный шрам такой же болезненный, как и физический.
Настоящих друзей не бывает много. Они умеют развеивать твое плохое
настроение и помогают в трудную минуту. Они готовы выслушать тебя и открыть
тебе свое сердце. Покажи своим друзьям, как много они для тебя значат.

Добрая душа и чуточку ума
Жил на свете мальчик, который очень любил своих родных: маму, папу и дедушку. У него было щедрое сердце, добрая душа и проницательный ум. Но его мама, к сожалению, не отличалась такой щедростью и добротой, а была очень злая и безжалостная. В доме родителей жил еще и дедушка, папин папа, - очень старый и беспомощный человек. Сам он ничего не мог делать, за ним нужно было присматривать и ухаживать как за младенцем. Но матери надоело прибирать за ним, и однажды она попросила мужа отправить дедушку в дом престарелых.
«У нас достаточно денег, чтобы платить за него. Посмотри, он испачкал всю мебель и ковры, от него дурно пахнет, - сказала она мужу. – Я устала целыми днями прибирать за ним».
«Как я могу выгнать из дома моего отца, - возмутился мужчина, - потерпи немного, а я что-нибудь придумаю».
Но женщина продолжала просить мужа увезти старика в дом престарелых.
Тогда он решил переселить дедушку в маленький сарайчик, где жили домашние животные, и самому ухаживать за ним. Но тот сарайчик был грязный и холодный. Чтобы как-то украсить его, отец попросил сына отнести старый коврик и постелить под ноги дедушки. Когда мальчик взял коврик, то почувствовал, что он плохо пахнет да к тому же весь в заплатах. Его удивило, что отец решил отдать такой грязный коврик родному и любимому дедушке, даже не попросив маму постирать его. Подумав немного, он решил разрезать его на две части: одну часть спрятал, а другую положил прямо перед кроватью родителей в спальной комнате…
Вечером он вдруг услышал ругань матери, которая увидела этот коврик возле кровати. Она с криком вбежала к нему в комнату. За ней следом вбежал отец и тоже стал ругать его за такой «недостойный» поступок. Тогда мальчик спросил родителей: «Но ведь вы точно так же поступили с моим любимым дедушкой? Если вы сами этот коврик на дух не переносите, так зачем подсовывать его старому и больному дедушке? А вы ведь мои родители, с которых мне следует брать пример!»
После этого дедушка вернулся в дом, а оба родителя перед ним извинились.

Нищий на пиру. Нищий в лохмотьях явился во дворец, желая попасть на пир. Его пустили туда лишь из жалости, ведь одет-то он был в рванину. И усадили его в самом конце стола, так что блюда доходили до него уже пустыми.

Тогда он покинул пир и вернулся спустя некоторое время, разодетый в роскошные одежды и увешанный драгоценностями, которые он занял у своего богатого приятеля. На этот раз его сразу провели на почётное место во главе стола и услужливо усадили. Теперь ему подавали еду прежде всех остальных гостей.

— О, что за вкуснейшие яства на этих блюдах! — восклицал бедняк. При этом одну ложку еды он отправлял в рот, а другую вываливал прямо на свои роскошные одежды.

Сидевший рядом с ним богач, глядя на испачканный халат, с брезгливой гримасой спросил:

— Почтенный, зачем вы портите своё прекрасное платье?

— Извините, — со смехом отвечал бедняк, — если платье моё теперь выглядит неопрятно. Но ведь только благодаря этим одеждам меня здесь кормят. Было бы несправедливо не дать им покушать в первую очередь.

Абу Хасан в своей Книге "Китабул Джихад" приводит историю от Ибн Хидар ас-Сулами с достоверным иснадом от рафи1а ибн Абдуллаха, который сказал: "Сказал мне Хишам ибн Яхья ал-Кинани: "Я расскажу тебе одну удивительную историю, в которой участвовал я сам, и видел собственными глазами, чтобы ты извлек из нее пользу также, как извлек из нее я. И я молю Всевышнего Аллаха, чтобы она пошла тебе во благо, и чтобы она послужила тебе хорошим уроком,и чтобы ты извлек из нее пользу! Я (Рафи1 ибн Абдуллах) сказал: "Расскажи,О Абу Валид, да помилует тебя Аллах!". И он начал:
"Мы были в то время на Г1азве (в походе), в землях Рума (Византия), в 38 году (по Хиджре). Наши отряды из Басры и Джазиры (ныне Саудийского Полуострова) дислоцировались в одном месте. Мы по очереди дежурили, стоя на страже, готовили еду, убрирались, и занимались остальными нашими повседневными потребностями. Среди нас был один молодой юноша, которго звали Саид ибн Харис. Несмотря на свою молодость, Саид был очень усердным в поклонении Аллаху, и постоянно совершал Ибадат (поклонение). Он непрерывно,каждый день постился днем, а все ночи проводил в бдении, выстаивая ночные молитвы и читая Коран. И мы все всячески старались облегчать ему это, не возлагая на него много работы, и стараясь не напрягать его. Но он все время отказывался от этого, и постоянно принимал с нами участие во всех делах, работал и помогал нам. И в тоже время ни на минуту ничего не оставлял из своего Ибадата. Валлахи, я никогда, ни днем ни ночью не видел его кроме как усердно трудящимся и поклоняющимся. И если у нас не бывало работы(дел), или не было времени молитвы, или мы бывали в пути - он никогда не оставлял чтение и выучивание Корана".
Хишам продолжал: "И вот однажды, во время осады одной из крепостей Рума (осада которой длилась довольно долго, и мы никак не могли с ней справиться)нам двоим выпал жребий вместе стоять на страже ночью. В ту ночь я увидел как Саид Ибн Харис усердно совершает Ибадат, читая Коран и совершая ночные молитвы, и Валлахи я не смог протянуть наравне с ним в ночном бдении. Я был поражен выностливостью его тела(организма) и его усердием в поклонении Аллаху: "Откуда берется у него столько силы? Как он может столько поститься, совершать столько молитв по ночам, и почти не засыпая?!". Тогда действительно я понял, что Аллах дарует Свою милость кому пожелает! Когда рассвело и он закончил молиться, я сказал ему: "Да помилует тебя Аллах, зачем ты себя так утруждаешь, неужели ты не слышал что посланник Аллаха (да Благословит его Аллах и приветствует) сказал: "Совершайте поклонение столько, сколько сможете..." ?" И я привел ему еще несколько хадисов на эту тему.. Юноша ответил мне: " О брат мой, поистине, каждый вдох и выдох на счету, бесследно пролетают дни, незаметно проходят годы, а я человек каждый день ожидающий смерть и незнающий когда наступит мой конец, и готовящийся к расставанию души с телом в любой момент...". - "Это было его ответом. Я воззвал к Аллаху с мольбой чтобы он сохранил этого юношу, укрепил его и ниспослал ему стойкость. Потом я сказал ему: "Поспи немного, отдохни... Враг коварен,и ты поистине не знаешь что может придти ему на ум. Если что нибудь случиться (произойдет) ты будешь бодрым и энергичным, в хорошой форме".
Хишам продолжал: "Он послушался моему совету, и прилег в стояшей неподалеку палатке (шатре). На рассвете все наши воины встали и разошлись кто куда, заняв свои посты, и приступив каждый к своей обязанности, остальные отправились на передовую. А я приступил к своему дежурству, помогая им делать приготовления, снаряжать в дорогу продовольствие и т.д. И вдруг, оставшись один во время своего занятия работой (увлеченный своей работой), меня насторожил внезапно донесшийся со стороны палатки чей то голос. Но вспомнив что там спит только Саид ибн Харис, я успокоился. Я подумал что пока был отвлечен работой и приготовлениями кто-то незаметно для меня прошел в палатку к Саиду, и они там сейчас разговаривают. Однако все равно, для полной убежденности я прошел в палатку, но никого там не увидел кроме Саида, который смеясь разговаривал во сне. Прислушавшись к обрывкам его речи, я понял что он к кому-то обращается. Из всего что он говорил, мне запомнилось только: "Я не хочу возвращатся, Я не хочу возвращатся, Я не хочу возвращатся". Затем он протянул свою правую руку вперед, как будто хотел к чему-то дотронуться, но потом медленно опустил ее, изменившись в лице воскликнул: "Этой ночью, Этой ночью, Этой ночью". Затем он внезапно проснулся, вскочил, и начал возбужденно озираться по сторонам. Я подошел к нему, взял его за плечи, и держал пока он не успокоился и не пришел в себя. Придя в себя, он начал восславлять, и возывшать Аллаха (Субханаллах! Аллаху Акбар!). Я спросил его: "Что с тобой, в чем дело, что случилось?!". Саид ответил: "Хорошо, все нормально (в порядке)". Я сказал ему: "Поистине, я увидел от тебя нечто странное, и слышал как ты разговаривал во сне.. Расскажи мне, что ты видел?". Он спросил: "Не избавил бы ты меня от рассказа о Абу валид?". Я напомнил ему о нашей дружбе, и сказал: "Расскажи мне что ты видел во сне, да помилует тебя Аллах! Может Аллах сделает мне из этого наставление и принесет мне пользу?". И тогда юноша начал рассказывать:
"Поистине, когда я сейчас заснул, я увидел во сне, будто бы уже наступил Судный День, и что все люди вышли из своих могил, и заняв свои места, ожидают повеление своего Господа. И когда я находился в таком положении, ко мне подошли два человека в белых одеждах, очень красивой внешности и поприветствовали меня. Я ответим им на их приветствие. Потом они сказали мне: "О Саид, радуйся, поистине прощены все твои грехи, приняты все твои благие деяния, отвечено на твои мольбы, осчастливлена твоя жизнь, и ускорено твое переселение из того мира. Последуй за нами, чтобы мы могли показать тебе то, что уготовлено тебе Аллахом из Его благ".
Он (Саид) рассказывал: "И я последовал за ними, пока мы не вышли из толпы людей собранных в Тот День. Вдруг направо от нас, я увидел стояших белых коней (лошадей), непохожих на наших земных. Мы сели на них, и они понесли нас со скоростью сверкающей молнии, пока мы не достигли огромнейшего дворца, который был таким высоким и широким, что края его не было видно. Он весь блестел, и был полностью сделан из золота и сверкающих жемчужин и бриллиантов. Едва мы приблизились к его вратам, как они тот час же сами распахнулись, прежде чем мы успели их отпереть. Мы вошли в него, и моему взору предстало никогда доселе невиданное, и не пришедшее на ум человеку. Двор его был заполнен сияющими молодыми отроками, число которых доходило до количества звезд в небе. Как только они завидели меня, (они) радостно начали восклицать: "Это ВалиюЛЛах! (Это Друг Аллаха!), Это Друг Аллаха, Пришел Друг Аллаха, Приветствуем Тебя О Друг Аллаха!" Они не переставали приветствовать меня до тех пор пока мы не достигли комнаты, которая поностью была уставлена кроватями сделанными из золота и обрамленными жемчугами и алмазами, и вокруг которых стояли золотые кресла. На каждой кровати восседали юные красавицы невиданной мне доселе красоты, описать которых не сможет ни одно из творений Аллаха, между которыми в середине находилась одна, отличавшаяся от остальных девушек своей несметной красотой. Тут ко мне обратились два моих спутника со словами: "Этот дворец теперь твой дом, эти люди твои. И это тебе воздаяние от Твоего Господа за твои благие дела (деяния)". Сказав это, они распрощались со мной и ушли. Окружив меня, девушки начали меня радостно приветствовать. Они поздравляли друг друга, что я наконец пришел, и так тепло встретили меня, как встречают дома человека вернувшегося из далекого путешествия. Затем они подвели меня к кровати стоявшей посередине, на которой восседала та девушка, и усадив меня рядом с ней сказали: "Это твоя Жена! Тебе дарована еще одна такая же, и поистине, мы очень тебя заждались!". Она заговорила со мной (обратилась ко мне) и я заговорил с ней. Я спросил ее: "Где я?". - Она ответила: "В Вечном Раю". - Я спросил: "А кто ты?" - Она ответила: "Я твоя жена навечно!". - Я спросил: "А где вторая?" - Она ответила: "В другом дворце". - Я сказал: "Тогда этой ночью я останусь с тобой, а завтра отправлюсь к ней". Сказав это, я протянул к ней руку, чтобы дотронуться до нее, но она взяла ее, мягко вернула назад и сказала: "Не сегодня. Поистине ты сегодня возвратишься назад на землю". И тогда я воскликнул: "Я не хочу возвращатся, Я не хочу возвращатся, Я не хочу возвращатся". Она сказала: "Это необходимо. Ты вернешься назад и останешься там еще три дня. Ты пребудешь сюда вечером на третий день, и разговляться будешь здесь иншаАллах!". Я воскликнул: "Нет, этой ночью, Этой ночью, Этой ночью". Она ответила: "Это так было предопределно!" (Иннах1у кана амран мак1дийя). И потом я проснулся".
Хишам (который слушал его сон) рассказывает: "Я сказал ему: - "О брат, воздай Хвалу Аллаху и благодари Его! Поистине это воздаяние тебе,за твои добрые деяния и усердие в поклонении Аллаху." - Он (юноша) спросил меня: "О Абу Валид, видел ли кто-нибудь кроме тебя,то, что ты видел?" - Я сказал: "Нет". Тогда он сказал мне: "Я заклинаю тебя Аллахом О Абу Валид не рассказывать никому, то что я тебе сейчас поведал, пока я буду жив!" - и я дал ему слово, обещав это. Потом он спросил меня: - "Что делают наши друзья?" - Я ответил ему: "Некоторые из них на передовой, штурмуют крепость, а некоторые готовятся их заменить". Тогда этот юноша встал, очистился и искупался, надушился благовониями, взял свое оружие и пошел на передовую, и целый день сражался пока не наступила ночь. И при этом не прерывая своего поста. Вечером вернулись воины,и вместе с ними Саид. Муджахиды которые сражались вместе с ним,сказали мне: "О Абу Валид, поистине, мы сегодня от этого юноши увидели такое, что никогда не видели,и не слышали подобное от других. Он до такой степени стремился к Шахаде (смерти на пути Аллаха), что кидался в гущу врагов, бросался на вражеские стены прямо под их копья, стрелы и камни. Но Валлахи, он как будто был заговоренный. Ничего в него не попадало, все что летело в него,отклонялось,словно его зашищали Ангелы!". - Я им ничего не ответил, но про себя подумал: "Если бы вы знали то, что знаю я, то не удивлялись бы так этому..".
Хишам рассказывал дальше: "Он (Саид) поел немного при разговлении (от поста) и всю ночь провел в бдении совершая молитвы (молясь), а утро встретил постящимся. И сделал тоже самое что сделал вчера. И его друзья поражались ему,и рассказывали тоже самое,что и вчера. И вот так настуил третий день..".
Хишам продолжал: "И я отправился с ним в тот день на передовую, и сказал себе: -"Сегодня я обязательно посмотрю что он сделает, и что с ним станет". И Валлахи, он целый день бросался в гущи сражений, подставляя себя под вражеские мечи. Но в него ничего не попадало, а он наносил врагу ощутимый урон.Я целый день не выпускал его из поля зрения,наблюдая за ним издалека, пытаясь приблизиться к нему, но у меня никак не получалось к нему пробиться. Так наступил вечер,и зашло (закатилось) солнце. Но он Валлахи,был бодрее и энергичнее чем днем, и не было видно на нем ни капли усталости. И вдруг его поразила в спину стрела, пушенная вражеским лучником со стены крепости, и он упал замертво. Увидев это я сразу закричал: - "Оттащите его от стены, принесите его сюда!". Его сразу же вынесли из под стен, и поднесли ко мне, но он был уже при последнем издыхании. Я сказал ему: "Радуйся, О каким будет твое разговление сегодня! О если бы я мог быть с тобой сегодня!". Он посмотрел на меня, подмигнул мне глазами, улыбнулся (что даже обнажились его задние зубы) напоминая мне то, о чем просил меня не рассказывать, и произнес: "АлхамдулиЛЛахи-л-лази Садакъана Ва1дах1!" (ХВАЛА АЛЛАХУ, КОТОРЫЙ ИСПОЛНИЛ ДАННОЕ ИМ ОБЕЩАНИЕ!)".
- И клянусь Аллахом, он больше не произнес ни одного слова более, и затем умер. Да помилует его Всевышний Аллах!
Хишам продолжал: "Потом я возвыся голос громко произнес: - "О РАБЫ АЛЛАХА, РАДИ ТАКОГО КОНЦА ПУСТЬ ТРУДИТСЯ ТРУДЯШИЙСЯ! Поистине, я расскажу вам,об этом вашем брате!". Люди приблизившись ко мне окружили меня и начали слушать, а я рассказал им историю того юноши. И ВАЛЛАХИ, Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ СТОЛЬКО МНОГО ПЛАЧУЩИХ ЛЮДЕЙ. Муджахиды возвышали Аллаха,крича АЛЛАХУ АКБАР так, что задрожала вся армия. Все люди начали пересказывать эту историю друг другу, пока она сразу не обошла всю армию. Все собрались чтобы прочитать над ним заупокойную молитву (джаназу). Пришел и Амир Маслама ибн Абдул Малик. Мы положили тело Саида перед ним, чтобы он совершил молитву. Но Амир отказался, и сказал: - "Пусть имамом станет его друг, которому он поведал свой сон".
Хишам рассказывал: "Я встал и совершил молитву над ним, и мы сразу же похоронили его, и засыпали землей. А люди всю ночь провели в бдении обсуждая и пересказывая друг другу историю этого юноши, и вдохновляя тем самым друг друга. И когда рассвело, они вместе ринулись на крепость обновленными ниятами (намерениями) и скучающими по раю, и стремящимися увидеть Святой Лик Господа Миров! И не успело солце взойти, как Муджахиды открыли ворота, прорвали оборону и захватили крепость по Милости Аллаха!
Просим Милостивейшего Аллаха, чтобы он смилостивился над нами, укрепил наши Иманы, даровал нам смерть Шахида, и сделал нас своими гостями в Раю, и поселил нас по соседству с Предводтелем и Имамом Муджахединов всех времен, пророком Мухаммадом (Да Благословит Его Аллах и приветствует!) в Высочайшем Джаннатул Фирдоусе под Троном Милостивейшего!

Мы все грешны...
Халиф Омар имел обыкновение тайком выбираться из дома и бродить переодетым по улицам своего города, чтобы иметь возможность убедиться самому в соблюдении законов и справедливости. Позднее его примеру следовал Гарун аль-Рашид Багдадский.

Однажды ночью халифу послышалось какое-то песнопение. Прислушался, оказывается, пели в соседнем доме. И захотелось узнать ему, что же там происходит. Забрался на забор дома, глянул в окно, а там сидит хозяин, пьёт вино да песни распевает.

Халиф, подобно урагану, ворвался в окно соседа и грозно прикрикнул на полуночного пьяницу:

— Да как ты смеешь предаваться страсти, запрещенной Кораном? Неужели ты думаешь, что покров ночи сокроет грех твой от глаз Всеведущего?

Но пьяница, ничуть не смутившись, поднял взгляд на Омара и, едва ворочая отяжелевшим языком, промолвил:

— О халиф ислама! Я совершил грех и не отрицаю этого, тогда как ты, который обвиняет меня, согрешил трижды! Так какая же кара ожидает тебя?

Омар смутился, отступил на шаг, оправился и спросил:

— В чём же грехи мои?

А тот ему:

— Пророк запретил подглядывать, ты преступил здесь. Коран гласит: «Входи в дом только после того, как поприветствуешь находящихся в нём», и здесь ты преступил. Издревле для всех правоверных мусульман заведено заходить в дом через двери, и этот обычай ты тоже нарушил.

Омару пришлось признать, что и он грешен.

Павлин и змея
Однажды юноша по имени Ади, прозванный вычислителем потому, что он изучал математику, решил покинуть Бухару и отправиться на поиски великого знания. Его учитель посоветовал ему идти на юг и сказал:

— Узнай значение павлина и змеи.

Над этими словами и размышлял юный Ади в дороге. Путь его лежал в Ирак через Хорасан. Достигнув конца дороги, он, в самом деле, увидел змею и павлина. Ади заговорил с ними.

— Мы сравниваем наши достоинства, — сказали они.

— Продолжайте, прошу вас, — сказал Ади, — это как раз то, что меня чрезвычайно интересует.

— Я думаю, что я гораздо важнее змеи, — начал павлин. — Я олицетворяю вдохновение, устремлённость к небесам, небесную красоту, другим словами — знание высоких вещей. Моё предназначение — напомнить человеку о его собственных качествах, скрытых в нём.

— Я, — прошипела змея, — олицетворяю собой то же самое. Подобно человеку, я привязана к земле. Этим я напоминаю человеку его самого. Я такая же гибкая, как он, потому что ползаю по земле, извиваясь. Человек об этом часто забывает. По преданию, я — страж подземных сокровищ.

— Но ты вызываешь отвращение! — воскликнул павлин. — Ты лукава, скрытна, ядовита.

— Ты перечисляешь мои человеческие черты, — ответила змея, — между тем как я хочу указать на моё назначение, которое только что описала. Но взгляни на себя самого. Ты тщеславный, отвратительно толстый и у тебя противный голос, ноги твои непомерно велики, а перья слишком длинны.

Тут Ади вмешался в беседу:

— Наблюдая ваш спор, я понял, что ни один из вас не прав полностью. И всё же вы можете ясно увидеть, если отбросите ваши личные предубеждения, что вместе вы являетесь поучительным примером для человечества.

И Ади объяснил им, в чём их назначение, а они его молчаливо слушали.

— Человек привязан к земле, как змея. У него есть возможность подняться ввысь, подобно птице. Но, имея в себе что-то от жадной змеи, он остаётся эгоистичным даже в этом высоком стремлении и становится похожим на надутого гордостью павлина. В павлине мы видим большие возможности человека, которые так и не смогли развиться правильно. Сверкающая чешуя змеи говорит о возможной красоте, а в павлине эта возможность проявляется в кричащей пестроте хвоста.

Только Ади это произнёс, как услыхал внутри себя голос, сказавший ему:

— И это ещё не всё. Два существа, которых ты видишь перед собой, наделены жизнью. Это, в основном, и представляет их свойства. Они спорят друг с другом потому, что каждый из них привязан к своему собственному образу жизни, полагая, что своим существованием он осуществляет нечто истинное. Однако змея охраняет сокровища, но не может воспользоваться ими. Павлин, отражая красоту, напоминает о сокровищах, но это нисколько не помогает ему измениться. Хотя сами они не способны извлечь какую-либо пользу из того, чем они обладают, их пример служит назиданием для тех, кто может видеть и слышать.

Переезд
Однажды в дом к дервишу забрался вор и вынес половину его имущества. Дервиш подхватил остальные вещи и побежал вдогонку за вором.

— Тебе чего? — спросил вор, заметив, что дервиш не отстаёт и следует за ним по улице.

— Да ничего, — ответил дервиш, — просто я уже давно подумывал о переезде в местечко получше. Ты же оказался так добр, что тащишь половину моих вещей. Я взял вторую половину и теперь переезжаю вместе с тобой. А утром прибудут моя жена и другие родственники.

— Вот что, — сказал тогда вор, — пожалуйста, забери всё обратно и отпусти меня

— Что у тебя в корзине? — спросил один из стражников.

— Пророк Мухаммед, — ответил Али.

Стражи были так ошарашены этим неожиданно наглым ответом, что засмеялись и пропустили Али

Чудеса
Человек проделал долгий путь по суше и по морю, чтобы самому убедиться в необычных способностях Мастера.

— Какие чудеса сотворил твой Мастер? — спросил он одного ученика.

— Смотря что называть чудесами. В вашей стране принято считать чудом, если Бог исполнит чью-то волю. У нас же считают чудом, если кто-то исполнит волю Бога

Мы просим Аллаха помочь нам всем совершать то, что приведет к Его довольству, и направить нас и всех мусульман по Истине. Амин

История Карамахи и Чабанмахи

В августе-сентябре 1999 года в центре внимания мировых печатных и электронных средств массовой информации оказались дагестанские селения Карамахи и Чабанмахи. Прошло немало времени, но и сегодня первопричины кровавых баталий в Кадарской зоне окутаны плотным туманом дезинформации.

В интерпретации насквозь лживого и ангажированного местного официоза к такому исходу привело то, что до лета и осени прошлого года жители данных населенных пунктов однозначно находились в заложниках у немногочисленной группы хорошо вооруженных односельчан, относящихся то ли к зловредным «ваххабитам» (оценка, характерная до периода вооруженного вмешательства), то ли к ярым наркоманам и преступникам (оценка, присущая уже поствоенному периоду).

На взгляд относительно либеральной центральной прессы все происшедшее выглядело несколько иным образом. Для иллюстрации приведем наиболее расхожие мнения трех московских аналитиков и журналистов:

«Своеобразные порядки в селениях Карамахи и Чабанмахи возникли как мера социальной защиты и протеста существующему режиму, когда около двухсот семейств в Дагестане владеют 85 % национальных богатств...».

(отрывок из августовского интервью телепрограмме «Вести», заведующего отделом Кавказа института этнологии С. Арутюнова).

«Никаких угроз для внешнего мира жители с. Карамахи не представляли и заложников никогда не брали. Правда, те порядки, которые они установили (женщины ходили с закрытыми лицами, а мужчин за употребление спиртного наказывали палками), нравились далеко не всем их односельчанам. Этого повода властям показалось достаточно. Пойдя на поводу у руководства Дагестана (карамахинские лидеры резко высказывались против нынешних порядков в республике), военные приступили к штурму сел...».

(А. Рыклин. «Соседи по войне». Журнал «Итоги» № 15 от 10/8 - 00 г.).

«Взятие Карамахи и и Чабанмахи позволило бы Москве показать, кто в доме «хозяин»: этот район Дагестана традиционно относится к вотчине председателя госсовета республики Магомедали Магомедова, лояльного Москве, но пассивного и безвольного. Его не без оснований считают одним из виновников нынешнего кризиса: нищета значительной части населения республики, ответственность за которую в немалой степени лежит на правящих кланах стала одной из предпосылок для распространения ваххабитских идей...».

(Михаил Виноградов. Центр политической конъюнктуры России. Еженедельник «Русская мысль». № 4283 (9-15 сентябрь 1999 г.).

На наш взгляд феномен с. Карамахи и Чабанмахи еще ожидает своих беспристрастных исследователей - еще будут исписаны десятки томов на эти темы, еще выйдут сотни статей и публицистических материалов, посвященных карамахинцам и чабанмахинцам. Сейчас же хочется заострить внимание читателя на одном факте: они впервые на всем постсоветском пространстве сумели создать подобие исламского мини государства. Естественно, перипетии его создания, становления и уничтожения более всего известны тем, кто творили и творят новейшую историю данных селений. Волею Аллаха и обстоятельств нам представилась уникальная возможность встречи с такими людьми. Итак, слово нашим собеседникам. Рассказывают Магомед и Мурад, жители с. Карамахи и Чабанмахи (в силу ряда всем известных причин имена изменены):

Бисмиллагьи ррах1мани ррах1им.

Ассаламу г1алайкум варах1матуллагьи таг1ала вабаракатугьу.

Наш разговор получится более продуктивным, если мы начнем его не с сегодняшнего дня, а с тридцатых годов нашего столетия и то с истории селения Кадар, ибо все карамахинцы и чабанмахинцы являются выходцами из него. Кадарцы во все времена были людьми относительно зажиточными. Каждый имел свой дом, скот и пастбища. Разгар сталинской коллективизации ее веяния дошли и до селения Кадар. Подавляющее большинство жителей были против обобществления своего хозяйства, но вследствие того, что на стороне отдельных лоботрясов и бездельников, активных сторонников построения колхоза, стояла мощь громадного государства многим пришлось распрощаться с живностью, пастбищами и вступить в ряды колхозников. Несогласные же - по сути, более свободолюбивые и независимые - под различными благовидными предлогами переселились на территорию современного расположения селений Карамахи и Чабанмахи (расстояние между ними около километра по прямой) и начали обустраивать собственный быт заново. Ради справедливости заметим, что и их в начале 1938 года коммунисты насильно загнали в колхоз.

Жителям данных населенных пунктов была свойственна высокая религиозность, а по мере советизации региона и физической ликвидации конкретных носителей ценностей истинного Ислама, она была сведена к одной пятикратной молитве. Для ускоренного уничтожения и этого «пережитка темного прошлого» в начале 70-ых годов близ селений начали строить базу отдыха республиканского значения. К счастью, объект так и не был сдан к эксплуатации.

Несмотря на эти и схожие ухищрения и репрессии в Карамахи и Чабанмахи все еще оставались действительные алимы такие, как Багавкади, Эльмурзакади, Бураган Мухаммад, Джан-Арслан, в глубокой тайне, преподавшие всем нам первые бесценные уроки по религии. Единицы из нас учились азам Ислама, остальное же мужское население постепенно пристроилось к спиртным напиткам со всеми вытекающими отсюда горькими последствиями: появились первые алкоголики, первые распавшиеся семьи, первые дети-уроды, первые убитые и раненные на почве обильных застолий.

Так мы и жили, поразительным образом сочетая в себе мусульманские и приснопамятные «советские ценности», халал и харам. Казалось, всему этому не будет конца и края, но по воле Всевышнего к власти в Кремле пришел Горбачев, который взялся за коренную ломку всей насквозь прогнившей системы. Ветер благотворных перемен, хотя и с трудом добрался до Дагестана. «Вечно живое учение» стало давать трещину за трещиной, а образовавшийся идеологический вакуум потихонечку заполнялся исламскими приоритетами. В конце 80-ых годов джамаат решил построить собственными силами в с. Карамахи центральную мечеть, ибо на пятничные и иные праздничные молитвы, проходящие в кадарской мечети, отдаленную от нас на 3-4 километра, вследствие своей немощности добирались не все старики и пожилые.

Прекрасно зная, что местные чиновники-прямые враги мусульман (а ведь те же персоны и сегодня восседают в тех же кабинетах) никогда не дадут разрешение на ее постройку, мы вначале получили добро с Москвы и только затем поехали в Махачкалу. В Министерстве по делам религии нас принял какой-то сановник с ходу заявивший, что «руководство Дагестана всеми силами хочет внести свою лепту в реанимировании религии Аллаха, но этому противостоит подлый Кремль». Нужно было видеть его лицо, когда он увидел официальное разрешение! Сопротивление чиновника было сломлено, но неожиданно появилась преграда оттуда, откуда ее никогда и не ждали. Против постройки мечети категорически выступил имам с. Кадар Зайнуддин. Мотивировка: дескать, всем вполне хватает одной кадарской мечети. Анализ его прошлой жизни позволил нам быстро уяснить, почему же именно он выступает с такой позиции. В одно время, Зайнуддин являлся мюридом так называемой секты шейха Амая. В 1962 году один из ее членов был арестован властями за изнасилование женщины и убийство ее брата, и ожидал суда в следственном изоляторе. Амай собрал своих учеников, прошептал над ними и обыкновенной палкой какие-то заклинания и, обещав, что «с этих пор вас не может убить даже прямое попадание артиллерийского снаряда, а палка по желанию хозяина будет удлиняться на сотни метров, чтобы сразить любого противника», послал последних на освобождение арестованного. Мюриды, в том числе и Зайнуддин, отправились в здание, где шел суд. После того, как палка отказалась показать свои «волшебные» свойства прямо в здании завязалась потасовка, в которой одному из мюридов удалось выхватить пистолет у «стража порядка». В завязавшейся перестрелке были убитые и раненные с обеих сторон.

Дело имело невиданный общественный резонанс. Зайнуддину тогда удалось сбежать, но его заочно приговорили к смертной казни. Спустя некоторое время его поймали и дали за столь тяжкое преступление всего... 6 лет тюремного заключения. За решеткой же он отсидел не более 4 лет. Тогда же пошли слухи о том, что столь малый срок и его скорое освобождение обусловлено тем, что он, как и его отец Шуайя (бывший работник НКВД) стал агентом КГБ. Слухи еще больше усилились и стали приобретать реальную почву под собой, когда в начале 80-ых годов Зайнуддин неожиданно совершил... Хадж!

Одному Аллаху известно, сколько он вреда и горя принес мусульманам. Против постройки мечети также выступили председатель колхоза Атаев Ахмад, его родственники и все те, кто имели хоть какое-то отношение к бюджетным средствам селений и района (говоря простым языком - имели возможность красть у государства) или занимали хоть какую-то партийно-административную должность. Их неприглядный моральный облик наиболее выпукло проявлялся в лице Атаева. Он представлял из себя типичного начальника советских времен - малообразованный, тупой с замашками что ни есть раба (когда дело касалось вышестоящего начальства) и самодура (когда дело касалось подчиненных). В частности, он неоднократно прилюдно и за глаза утверждал, что «Атаев ездил, и будет ездить на спине односельчан, пока есть возможность». Именно за такое поведение он и был снят с должности председателя колхоза в 1991 году. Но, несмотря на все их возражения к концу 1989 года строительство мечети было завершено в рекордно короткие сроки. С того и периода и по 1993 год имамом мечети единогласно избирался Мухаммад ибн Умар - честнейший и принципиальнейший мусульманин.

1991 год является знаменательным и в том смысле, что именно тогда последователями «традиционного» Ислама и представителями атеистической власти впервые было пущено в обиход уникальное слово-ярлык: «ваххабит». 1992 год прошел без особых происшествий, если не считать таковым почти единогласное решение односельчан о расформировании колхоза. Все получили в собственность участки земли, техника и имущество было спущено с молотка, а полученные деньги потрачены на газификацию селений. В частных руках земля заработала с полной эффективностью и отдачей. Быт односельчан постепенно стал меняться к лучшему.

В 1993 году имамом мечети был избран Мухаммад ибн Эльмурза. В момент его вступления на должность в жизни молодых земляков стали проявляться некоторые весьма опасные тенденции. Часть стала сажать в приусадебных и иных участках опийный мак для продажи и собственного употребления, а часть, выйдя на трассу республиканского значения, занялась поборами и грабежами. Творились же все эти безобразия на виду у местных «стражей порядка» за взятки закрывавшие глаза на любой беспредел. Нужно было что-то срочно предпринимать. После одной из пятничных молитв некоторые религиозные активисты предложили объявить с. Карамахи и Чабанмахи зоной, полностью свободной от алкоголизма, наркомании, воровства и иных пороков, широко распространенных в быту земляков, а также руководствоваться в повседневных деяниях отдельными элементами шариатского правления. Предложения прошли единогласно. На следующий день по периметру селений и в них самых силами карамахинцев и чабанмахинцев было собрано и уничтожено около 6 тонн (!) опийного мака.

Определенные меры предпринимались и по искоренению поборов на дороге. В один день в с. Карамахи запыхавшись, прибежал молодой человек, житель Цунтинского района по имени Хабиб и попросил помощи: оказывается, его только, что на трассе хотели ограбить четверо. Нам по свежим следам удалось поймать грабителей. Ими оказались двое кадарцев и двое карамахинцев. Ночь задержанные провели за замком в одном из сараев, а утром члены джамаата решили выставить их на центральную площадь для всеобщего обозрения и осмеяния до обеда... Постепенно в селениях стал улучшаться и нравственный климат. Было построено мадрасе, межличностные взаимоотношения приобрели более уважительный и добрый характер. То, что мы делали полностью укладывалось в желания и чаяния подавляющего большинства земляков. А немногочисленные оппоненты, - в лице бывшего председателя колхоза, его родственников и приспешников, а также персон, понесших заслуженное наказание от односельчан за те или иные антиобщественные деяния, объединившись с авторитетами «традиционного» Ислама Абдуллой-Хаджи (бывший муфтий «даргинского» духовного управления, внук печально известного Алихаджи Акушинского, внесшего немалый вклад в установлении советской власти в северокавказском регионе) и Мирзой Хаджи из Улла-ая, - стали открыто выступать против нашего нового быта. В тесной связке с ними выступал и будун мечети с. Кадар Магомедов Ахмед, работавший в одно время даже имамом центральной мечети г. Махачкалы. Небезынтересно отметить, что и он является штатным агентом КГБ, что и ему, задолго до Зайнуддина, государством было дозволено совершить Хадж.

Их действия гармонично влились в русло действий дагестанского криминально коррумпированного чиновничества, которое не могло не заметить того очевидного факта, что там, где нет их представителей и ставленников; что там, где нет их «светского» абсолютно неработающего закона, там появляется идеальный порядок и процветание. Пример селений мог стать заразительным и иметь далеко идущие, притом весьма неблагоприятные для власть предержащих последствия. Недаром, на многочисленных сходах и собраниях глава администрации Буйнакского района Алхалаев М. неоднократно утверждал, что «селения подают дурной пример дагестанцам». Поэтому и началась война против карамахинцев и чабанмахинцев: вначале «холодная», затем и «горячая».

В 1995 году, когда односельчане готовились достойно и радостно встретить день Курбан-байрама в с. Карамахи неожиданно ворвался, вооруженный до зубов дагестанский ОМОН, в количестве 120 человек. «Стражи порядка» задержали 7 религиозных активистов селения, нагло подбросили им патроны и под этим надуманным предлогом некоторые из них были арестованы. Одному пришлось даже отсидеть в махачкалинском изоляторе около месяца. Уже потом нам стало известно, что эту провокацию за взятку в размере 5 тысяч долларов устроил тот же Атаев Ахмед вместе со своими сыновьями Тагиром и Кадыр-агой и нынешним заместителем мэра г. Махачкалы Алиевым Ахмедом. Эта была первая проба сил и первая провокация, в бесконечной череде последующих.

В том же году Дагестан посетили Степашин (тогда он работал председателем ФСК РФ) и бессменный лидер коммунистов Зюганов. К их приезду наши оппоненты, совместно с властями Дагестана, организовали череду митингов в городах Махачкала и Буйнакск с требованиями закрыть в селении мадрасе, снять с должности имама Мухаммада Эльмурзу, переподчинить мечеть ДУМД и восстановить в должности Атаева. Митингующим было обещано, что все их требования будут удовлетворены. Но единственное, что удалось им - это трудоустройство бывшего председателя колхоза уже в должности главы администрации селений. В 1996 году он был убит при весьма загадочных обстоятельствах. Естественно, его смерть тоже приписали нам. Безо всяких на то оснований были арестованы и брошены в махачкалинский изолятор 6 человек. Здесь двоим, пришлось отсидеть год и 10 месяцев, троим - около 3 месяцев, а один, переведенный в хасавюртовсий изолятор вообще исчез бесследно. Освобождены же все они были из-за полного отсутствия улик.

Ну а мы, как истинные мусульмане, никогда не были сторонниками силового разрешения (тем более убийств) спорных вопросов. Правильное и праведное слово - вот наше оружие, вот наш самый весомый аргумент в любой ситуации. Но видимо цена нашего голоса была настолько высока, что нас пытались лишить даже его. В 1996 году 6 карамахинцев были остановлены у околицы с. Чабанмахи 8 чабанмахинцами во главе Акаевым Ризваном - людьми очень далекими от Ислама и его ценностей, но очень близкими к определенным дагестанским мафиози и чиновникам. Они довольно грубой форме потребовали, чтобы карамахинцы вернулись обратно. Им в вежливой форме объяснили, что проповедники идут в гости к собственным братьям - чабанмахинцам, ожидающих их с часу на час. Аргументы карамахинцев не были приняты во внимание, разговор шел на все более высоких тонах, а кончилось все банальной дракой. В Дагестане ежедневно случаются десятки и сотни драк, никто на этих фактах особо не заостряет внимание: подумаешь, намяли мужики друг другу бока. Так думали и мы по своей наивности и чистоте. Но случившееся оказалось очередной провокацией, вдобавок ко всему, переведшей наши взаимоотношения с правящей «элитой» на совершенно новый уровень.

На следующий день побитый Ризван пошел к своему двоюродному брату депутату Народного собрания Акаеву Абакару и попросил у него помощи. После совершения послеполуденной молитвы мы только вышли из мечети, как с удивлением увидели подъезжающую к селению армаду роскошных иномарок с 400 вооруженными сторонниками депутата и два БТРа с дагестанским ОМОНом. Они полностью блокировали с. Чабанмахи, затем в ход пошли нескончаемые и бессмысленные угрозы и брань в наш адрес. Непосредственно в селение никто не входил: просто это была демонстрация мафиозными структурами и властью собственной силы и мощи. Видя нашу сплоченность и желание дать отпор любому пришельцу даже невооруженными, к вечеру сторонники Акаева и ОМОН вынуждены были ретироваться восвояси. Именно после их ухода на срочно собранном сходе односельчан впервые и возник вопрос о приобретении оружия. Именно тогда мы поняли, что наш образ жизни нуждается в вооруженной защите, что невозможно противостоять автомату и пулемету простым и добрым словом. Клянемся Аллахом - это был не наш выбор, нас к нему подтолкнули внешние обстоятельства! Но тогда дело в масштабе селений дальше разговоров так и не продвинулось. Кто-то по частной инициативе приобрел пистолет, кто-то - пулемет, кто-то - гранаты, кто-то имел дома гладкоствольные ружья с официальными разрешениями от соответствующих служб.

На сходе был избран и амир - им стал Мухтар, также состоялись выборы в Шуру, куда вошли 18 самых авторитетных и богобоязненных мусульман. Тем временем наши усилия на почве проповедования стали давать реальные и первые результаты: появились последователи и сочувствующие и в близлежащих районах, и по всему Дагестану. В мае 1997 года в период выборов в местные законодательные и исполнительные органы республики настал черед новой силовой конфронтации. Агитировать в пользу нынешнего главы администрации Буйнакского района Алхалаева М. в с. Карамахи приехал тот же Абакар Акаев. В самом факте приезда не было ничего экстраординарного, но все дело в том, что он опять приехал со своей вооруженной бандой, а она блокировала все выходы из селения. На этой почве то тут, то там возникали стихийные стычки. Хорошо, что все завершилось только рукоприкладством и синяками. Нужно было что-то срочно предпринять. Джамаат решил послать наиболее уважаемых людей селений к одному из братьев Акаевых - Хусейну. Они убедительно просили его урезонить Абакара, ибо его безответственные действия могут привести к самым непредсказуемым последствиям. Он выслушал наших делегатов и обещал воздействовать на своего брата.

Спустя неделю их младший брат Хасун устроил небольшую перебранку с одним из наших братьев прямо на автостоянке г. Буйнакска. Вокруг собирались праздношатающиеся и любопытные, поэтому решено было завершить начатый разговор в с. Чабанмахи. Здесь и состоялась встреча с участием представителей обеих сторон. Зная характер противной стороны, нами по периметру села на всякий случай, были рассажены люди с оружием, которым было приказано открывать огонь, и то в воздух, только при крайних обстоятельствах. Дискуссия шла своим чередом, хотя и в нервозной, но вполне доброжелательной обстановке. Мы уже собирались расходиться по домам, когда увидели подъезжающего Абакара с многочисленной вооруженной охраной. Выскочив из машин, они начали стрелять в воздух. Атмосфера накалялась. В наш адрес опять пошли угрозы и брань. С целью избежания ненужного конфликта мы сказали Абакару, что разговор уже закончен, что люди находятся во взвинченном состоянии, что действия его охраны могут привести даже к человеческим жертвам. Он, оборвав нас на полуслове, с ходу приказал своей охране задержать собравшихся. В этот момент наши люди очередями выстрелили в воздух. Растерявшаяся от такого отпора стражи Акаева открыли беспорядочный огонь во все стороны. В перестрелке, выстрелом сзади, т.е. со стороны охраны Акаева, к глубокому сожалению, был убит его двоюродной брат Мукай - богобоязненный и нормальный парень, в отличие от ближайшего окружения Абакара, всегда стремившийся к компромиссу и диалогу. Появились и первые раненные с обеих сторон. Стрельба длилась около 30 минут, затем она прекратилась. Одного тяжелораненого нашего брата в бессознательном состоянии мы немедленно отвезли в Буйнакскую райбольницу. Тот же вечер, прямо в реанимационном отделении, где он лежал, сторонниками Акаева, в него было всажено еще 4 пули. Уже в критическом состоянии, с соблюдением всех мер предосторожности, мы вывезли его в Махачкалу и уложили в хирургическое отделение одной из больниц.

Ночь прошла в тревожном ожидании. С раннего утра на подмогу Акаеву стали подтягиваться его сторонники. Первыми приехали министр социального обеспечения Мусаев Ш., глава администрации г. Каспийска Гаджибеков Р., глава администрации Буйнакского района Алхалаев М., заместитель министра внутренних дел Омаров М. и начальник 6 отдела Гитинов М. с немногочисленной группой ОМОНовцев. Это было удивительное явление, к прискорбию, вскоре ставшей повседневной реальностью в жизни республики - против Истины Аллаха и его ценностей единым фронтом выступали мафиозные, силовые и властные структуры. А моральную поддержку им оказывали «алимы традиционного» Ислама. Незваные гости пришли отнюдь не с пустыми руками: они имели на вооружении до 1800 единиц огнестрельного оружия, включая крупнокалиберные пулеметы и гранатометные установки. От нас в ультимативной форме опять потребовали переподчинения мечети Духовному управлению, снятия с поста имама Мухаммада ибн Эльмурзы, закрытия мадрасе. Появились и новые совершенно оригинальные требования: мужчины должны были побрить бороды, а женщины ходить с непокрытой головой!

К июлю руководство Дагестана открыло в с. Карамахи отдел милиции с 13 штатными единицами. Подавляющее большинство односельчан с неприязнью восприняло случившееся, но нам не хотелось усложнять и без того не простые взаимоотношения с правящей «элитой», поэтому недовольство не приняло открытые формы. А откомандированные к нам «стражи порядка» с целью провоцирования ответных действий делали все чтобы внести в разлад в наш устоявшийся быт: они постоянно пьянствовали, заводили в отдел девиц легкого поведения, выйдя на трассу занимались поборами. Нам же приходилось терпеть все это.

В те же дни над селениями на малой высоте пролетел самолет. Это было странно и необычно: авиарейсы по местным линиям давно отменены, над нами маршруты никаких полетов никогда и не пролегали. Многие с понятным любопытством следили за самолетом, и вдруг они увидели, что он распыляет какую-то желтоватую, переливающуюся всеми цветами радуги жидкость. Самолет улетел, через час утихли и разговоры о нем, но к утру следующего дня почти у всех карамахинцев и чабанмахинцев появился понос. Затем молодые люди в полном расцвете сил и здоровья начали болеть злокачественными опухолями различных органов. В том году от рака умерло около 20 человек, на следующий - 23. В апреле 1998 года к нам ни с того ни с сего приехала представительная комиссия министерства здравоохранения Дагестана в составе 7 профессоров и 4 врачей. Особый упор они делали на предмет осмотра и обследования земляков на наличие раковых заболеваний и зоба. Никаких рекомендаций или заключений комиссия по завершении осмотров не предоставила, но мы и сегодня уверены, что стали для государства подопытными кроликами.

Тем временем, обстановка в республике накалялась не по дням, а по часам. 21 мая сторонники братьев Хачилаевых захватили правительственные здания в г. Махачкале. Ни один человек из наших селений участия в этих захватах не принимал. У нас и своих проблем хватало: из достоверных источников стало известно, что и у нас в отделе, и в министерстве внутренних дел Дагестана находятся списки с фамилиями «неблагонадежных» карамахинцев и чабанмахинцев, составленные в основном по доносам «стражей порядка». Это переполнило чашу терпения односельчан: решено было немедленно изгнать из селения милиционеров. После того, как их выпроводили, мы открыли сейф, и нашли злополучный список. Начинался он - список - с шестимесячного ребенка, а кончался глубокими стариками и старухами! Нам, до сих пор непонятно, какую все-таки угрозу данные персоны представляли для сановничества Дагестана.

23 мая к околице с. Карамахи подъехала колонна автомашин с 46 милиционерами. В их задачу, как нам стало известно в дальнейшем с уст плененного милиционера, входило провоцирование локальных столкновений непосредственно в селениях. Затем к ним, - в соответствие с планом, - должны были присоединиться другие представители «правоохранительных» органов. При удачном исходе уже они, действуя совместно с местными отщепенцами, должны были насильственно насадить в наших домах порядки, устраивающие руководство республики. Но, с помощью Аллаха, мы опередили их. «Стражи порядка» с помощниками успели только блокировать селение, мы же заняли все господствующие высоты и дороги, ведущие в горы. Именно по тем, кто занял трассу, милиционерами был открыт огонь на поражение. Ответным огнем были убиты два милиционера, одного удалось взять в плен. Впоследствии, его обменяли на двух наших плененных братьев. И на этом закончилась очередная эпопея нашего противостояния с властью.

Прошло еще несколько относительно спокойных месяцев, но в воздухе все время витала неопределенная тревога, поэтому в селениях были налажены круглосуточные дежурства. Для оказания посильной помощи терпящим бедствие водителям проезжающих машин дежурствами была охвачена и территория трассы. Однажды нас посетили 18 даргинских «алимов», направленных председателем Госсовета, во главе с Абдуллой-Хаджи. Доморощенные «светочи науки», обслуживая своекорыстные интересы хозяев, хотели чтобы карамахинцы и чабанмахинцы жили даже не как все дагестанцы, а как все даргинцы! Конфликты в Кадарской зоне ими объяснялись тем, что у нас нет «алимов традиционного» Ислама. Когда же один из нас поинтересовался чем же можно объяснить то, что в Акушах, где каждый второй чуть ли не «алим традиционного Ислама мирового масштаба» за 2 года, на почве криминальных разборок уже убито 9 человек, наши гости предпочли обойти молчанием этот вопрос. В конце встречи их прямо спросили: «Если допустим, в будущем мы сумеем внедрить у нас шариат, то, как вы будете себя вести?». Был получен не менее прямой ответ, что лично они сами пойдут против нас и наших порядков!

Тем временем, наши оппоненты открыто говорили везде и всюду, что скоро грядут большие перемены. В частности, тот же Зайнуддин на всех сходах и мавлидах неоднократно заявлял своим сторонникам: «подождите чуть-чуть. Вот-вот будет новый удар, который и принесет нам окончательную победу, а нанесет его наша доблестная милиция, ФСБ и 6-ой отдел». В июле 1998 года селения были вновь полностью блокированы милицейскими структурами. Также были выставлены посты на всех дорогах. Мы немедленно связались по телефону с главой администрации Буйнакского района Алхалаевым и потребовали у него объяснений. С угрозой, сказав, что «блокада - первый этап операции, а второй этап - это не тема для телефонного разговора», он бросил трубку. С нашей стороны тоже были выставлены вооруженные посты, но поближе к селениям. Вечером, с ближайшей сопки милиционерами был открыт пулеметный огонь по жилым домам. К счастью, обошлось без человеческих жертв. Зато были перебиты оконные стекла в некоторых домах чабанмахинцев. И опять видя нашу готовность дать отпор, милиционеры, на седьмой день блокады убрали выставленные посты и перебрались на место своей постоянной службы.

11/8 - 98 года был собран сход жителей, где и было решено объявить селения Карамахи и Чабанмахи зоной полного шариатского правления. Против выступил один человек - бывший директор средней школы с. Ванашимахи Мирзаханов Магомед! Настали времена почти идеального исламского порядка. Была создана казна, куда каждый вносил 5 процент от общего дохода и положенный мусульманину закат. Собранные деньги уходили на помощь малоимущим, сиротам, больным, одиноким и на иные нужды мусульман. Также была закуплена телестанция с радиусом вещания на 10 километр. Казалось, сама природа приветствовала наши начинания: такого урожая картофеля мы никогда ранее не видели. Вдобавок ко всему, односельчанам для его сбыта не пришлось даже выезжать на базар: картофель за сносную цену закупался прямо на дому.

Появились и первые наказанные по Шариату: в основном, за пьянство. Получив свои 40 палок, обняв «палачей», наказанные уходили, не держа зла на них. Более того, многие стали понимать, что людской суд и людское порицание не идут ни в какое сравнение с божеским судом и порицанием: например, в Шариатский суд неоднократно приходили персоны, совершившие тайком грехи на стороне и требовавшие(!), чтоб их тоже наказали по исламским канонам. Сам же суд действовал в строгом соответствии с законами Аллаха. В одно время республику взбудоражили слухи о том, что у нас наказания различаются по степени отношения тех или иных персон к нашему кругу: мол, «своего» убийцу они оштрафовали только на быка. В действительности дело обстояло так: случайным выстрелом один наш брат ранил другого. Пуля попала в область крупного кровеносного сосуда и раненный скончался по пути в больницу. Ознакомившись с обстоятельствами получения раны и смерти, при полном согласии пострадавшей стороны, и был наложен такой штраф.

Уходило в лету воровство, прелюбодеяние и иные богопротивные пороки. Начальник Буйнакского РОВД неоднократно утверждал, что только благодаря нашим селениям показатели преступности в Буйнакском районе остаются в рамках довольно приемлемых цифр. В момент намаза почти все магазины и ларки оставались открытыми и без присмотра. В селения зачастили журналисты со всего света. Пораженная всем увиденным и услышанным одна западногерманская журналистка даже уточняла можно ли ей переселиться сюда на постоянное место жительства. Появились и первые переселенцы, и первые новообращенные мусульмане со всей России. Наши нужды, наши беды, наши достижения стали их нуждами, бедами и достижениями. Они жили как равные с равными.

Вскоре родители, потерявшие веру во все и всех, стали приводить в селения собственных детей, страдающих наркоманией и алкоголизмом. Все они были излечены, но не методами различных авантюристов и крохоборов, наживающихся на людском горе, а исламскими методами, включающую в себя чтение различных сур Священного Корана, физический труд, полноценное питание, уроки религии, а при появлении первых признаков «ломки» - долгие беседы с братьями на разные темы. И все это бесплатно, надеясь только на награду от Всевышнего. К нам тайком приезжали даже посланцы от некоторых руководителей Дагестана, отпрыски которых страдают наркотической зависимостью (в среде наркоманов очень высок процент детей высокопоставленных чиновников, ибо наркотики - вещь дорогая). Они уточняли можно ли привести их больных детей на излечение. Никому не было отказа. Многие наркоманы и алкоголики и после полного прохождения курса лечения остались у нас жить, а некоторые стали шахидами, защищая селения от августовско - сентябрьской агрессии силовых структур России и Дагестана.

Осенью 1998 года к нам приехал Степашин уже в ранге премьер-министра России. Увиденное и услышанное поразило и его. Прощаясь с нами, он сказал: «Да тут у вас вообще не то о чем меня предупреждали в руководстве Дагестана. Я сам с удовольствием пожил и отдохнул бы тут. Живите миром». Зная, что он собирается посетить селения, зашевелились и лицемеры из числа дагестанских чиновников: за два дня до его приезда впервые состоялась наша встреча с председателем Госсовета Магомедовым. Хотя она и проходила без заранее составленного протокола были достигнуты определенные договоренности: о выделении времени на республиканском телевидении для агитации исламских ценностей; о не преследовании наших братьев милиционерами за чисто внешний вид; о раздельном школьном обучении и так далее. В 1999 году состоялась встреча с министром народного образования. Он не возражал против раздельного обучения девочек и мальчиков, но сказал, что все упирается в недостающие 6 тысяч рублей для дополнительных учительских окладов. Мы со своей стороны обещали незамедлительно найти эти средства.

В августе неожиданно начались ботлихско-цумадинские события. Активного участия в них карамахинцы и чабанмахинцы не принимали. Тем временем, умело руководимая и искусственно нагнетаемая антиисламская истерия в республике набирала все большие и большие обороты. Из селений невозможно стало никуда отлучаться. Сюда постепенно подтягивалась военная техника. Периодически на малой высоте в сторону гор с ужасающим грохотом пролетали сверхзвуковые истребители. Появились и первые слухи о готовившемся штурме селений. Нашим гостям и новообращенным мусульманам в целях личной безопасности было предложено немедленно покинуть селения, но ни один из них не сделал этого. Ежедневно заседала Шура. Все застыло в зловещем ожидании. Глядя на взрослых, даже детские личика посерьезнели и погрустнели.

27/8 1999 года в 2 часа дня раздался звонок от главы администрации Буйнакского района Алхалаева. С ним рядом находился начальник налоговой полиции республики Сулейманов А.. Наших представителей приглашали на встречу с обоими чиновниками, которая и состоялась в 3 часа в с. Атлан-аул. В ультимативной форме от нас потребовали допуска в селения представителей дагестанского ОМОНа. «Стражам порядка», в свою очередь, должно быть дозволено беспрепятственное проведение «зачисток» с арестом любого человека, обыск всех домов с конфискацией оружия и всего того, что они сочтут нужным. Мы попросили время на раздумье. Оно - время - было дано до 8-9 часов следующего дня. Опять была собрана Шура. Каждый из нас осознавал, что пути к отступлению нет, что в любом случае война с неверными неизбежна, а время же нам нужно было для эвакуации мирного населения. В эту ночь почти никто из нас не спал. Остальных жителей мы успокоили, сказав им, что в нашем распоряжении есть еще 10 часов. Постепенно селения погрузились в тревожный сон.